Любовь — это серьезно - Страница 30

— Может быть, ты согласишься на постепенные выплаты в течение лет этак двухсот? — не унималась Тори.

Она тайком наблюдала за Винсом, восхищаясь его крепкой и ладной фигурой. Белая футболка обтягивала каждый мускул его сильной груди. Потертые джинсы сидели на нем как влитые. Тори невольно залюбовалась им.

— Ну, уж нет... — проговорил он задумчиво. — Если бы я продавал дом тебе, чего я, кстати, делать не собираюсь, то не взял бы с тебя денег. Ты могла бы остаться здесь, расплатившись со мной натурой.

Тори покраснела.

— Ты имеешь в виду, готовить тебе еду и мыть посуду? — Она сделала вид, что не поняла скрытого подтекста его предложения.

— Нет, я имею в виду другое. И ты это знаешь.

Да, Тори знала, что он подразумевал. Чтобы она стала его покорной и исполнительной рабыней, чтобы не перечила ему ни в чем и исполняла малейшие его прихоти... А так бы, наверное, и было, потому что ей нравилось подчиняться Винсу, как бы яростно она этого не отрицала. Перед ним Тори была бессильна. Впрочем, надо отдать ему должное: даже зная о том, что она не сумеет перед ним устоять, Винс ни разу не попытался завлечь ее в постель. С того самого дня, когда нашел ее плачущей на могиле Роджера, он стал относиться к ней гораздо лучше, чем раньше. Словом, как и следует относиться к искренне раскаявшейся кузине. Не больше, не меньше. Хотя зачастую он все же не мог удержаться, чтобы не напомнить ей об их неистовой, едва ли не животной тяге друг другу, которая всякий раз, когда они оставались вдвоем, так или иначе проявляла себя: в каком-нибудь слове, жесте, взгляде...

— А зачем тебе я? Ты же можешь сюда привести кучу женщин, когда я уеду... — Тори изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал беспечно, хотя в последнее время сама мысль о том, что ей придется оставить Винса и вернуться в Канаду, отзывалась мучительной болью в ее сердце.

Роджера уже нет в живых. Письма она нашла. У нее больше нет причин оставаться здесь. Она приняла приглашение Винса пожить в Уотер-холле исключительно из уважения к памяти Роджера. К тому же Винс попросил помочь ему разобраться с вещами покойного дяди...

— Уверена, стоит тебе только пальцем поманить — и сюда сбежится толпа восторженных женщин, которые будут готовы на все, лишь бы остаться с тобой. — Фразочка получилась у Тори гораздо язвительнее, чем ей того хотелось бы.

— Это да, — самодовольно ухмыльнулся Винс.

Ну и самомнение! — в который раз поразилась Тори, бросая на него нарочито презрительный взгляд. Он, похоже, почувствовал ее настрой.

— Ну, а если мне нужна одна-единственная, и никто больше? — Его жгучий взгляд скользнул по точеной фигуре в обтягивающей маечке и обрезанных по колено джинсах. У Тори внутри все оборвалось, и она нервно захихикала, как смущенная девочка-школьница.

— Да, мисс Эшли будет тебе достойной парой, не сомневаюсь. — Тори не хотелось даже думать об отношениях Винса и Флоранс. Сама мысль об этом переполняла ее сердце отчаянием. Она тоскливым взглядов обвела комнату. Флоранс Эшли, наверное, будет неплохо смотреться в таком элегантном окружении.

— Ты права, — очень серьезно отозвался Винс. — Фло действительно будет хорошей женой, добропорядочной и респектабельной. Но только, боюсь, не для меня. Она очень привязчива, и, потом, у нее сильно развито чувство собственницы. Да и зачем мне другая женщина, когда у меня есть ты? Ты ведь будешь за мной ухаживать, холить меня и лелеять? Конечно, будешь, куда ты денешься...

— Ах ты...

Тори едва не задохнулась от ярости. Только она успокоилась, поняв, что Винс не имеет никаких серьезных намерений в отношении Флоранс... и вот, пожалуйста! Тори так разъярилась, что швырнула в Винса тяжелой бархатной портьерой, которую как раз собиралась сложить. Швырнула в тайной надежде сбить его с ног.

— Женщина, не психуй! — рассмеялся Винс, ловя портьеру на лету. — Что за характер! Огонь! Я, кстати, очень это ценю... и еще твою поразительную неспособность вставать с постели свеженькой и цветущей. Ты такая грымза по утрам, прямо жуть берет.

Он и это заметил!

— Я до восьми утра вообще не человек. Такая у меня особенность организма. Мне не под силу, едва продрав глаза, вести увлекательную светскую беседу, — огрызнулась Тори. В конце концов, если он сам вскакивает с кровати как огурчик, это не значит, что все должны повторять его подвиги. — Сие выше человеческих возможностей.

— Да нет, я не жалуюсь, — ухмыльнулся Винс — Честно говоря, мне даже нравится, что ты поздно встаешь.

— А почему? — Тори уже начала привыкать к его вечным подколам и стала сама отвечать тем же. — Потому, что хоть утром не мозолю тебе глаза? Я знаю, тебе смотреть на меня противно... — Она засунула руки в карманы джинсов, копируя характерный жест Винса.

— Отнюдь не противно, Виктория. А очень даже приятно. — Теперь в его насмешливом голосе сквозила, неприкрытая чувственность. Неожиданно он набросил на нее петлю из портьеры, той самой, которую Тори швыряла в него, и резко притянул ее к себе. — Ты даже не представляешь, как мне приятно. А что касается твоего взрывного нрава, — это только доказывает, что с годами ты не порастеряла свою подростковую горячность, как говорится, былой задор.

— И ты, кстати, тоже. — Словно защищаясь, Тори выставила руки вперед и уперлась ему в грудь. — Ты еще погорячей меня будешь.

— В таком случае, если мы, паче чаяния, все же окажемся в одной постели, надо будет, чтобы кто-то стоял рядом с огнетушителем.

Тори чувствовала, как его сердце бешено бьется в груди. Винс наклонился к ней, и она закрыла глаза в ожидание поцелуя. Но вместо этого он проговорил: