Любовь — это серьезно - Страница 29

— Пожалуйста, Винс. Прошу тебя. Нам будет хорошо вместе. Я всегда это знала. Я сделаю все для тебя. Все. Тебе стоит лишь попросить. Пожалуйста...

И она обняла его за шею.

— Большое спасибо, но нет... — Винс грубо сбросил ее руки. — Я, знаешь ли, предпочитаю женщин, у которых есть хотя бы отдаленные понятия о морали...

Он не договорил — Джилл влепила ему пощечину. Потом еще одну. И еще.

Тори беспомощно наблюдала за недостойной сценой. Она никогда не видела мать в столь невменяемом состоянии. Поистине, ярость отвергнутой женщины не знает границ... В конце концов, Винсу пришлось схватить Джилл за плечи и пару раз как следует встряхнуть

Когда он ее отпустил, Джилл едва не упала. Не глядя на Винса, она за руку вытащила Тори в коридор. В тот вечер они все же уехали из Уотер-холла. Тори до сих пор с содроганием вспоминала ужасную поездку в холодном автобусе. За всю дорогу мать не произнесла ни слова. С того вечера что-то необратимо изменилось в их отношениях. Все пошло по-другому. Джилл стала все чаще являться домой за полночь, много пить, водить компанию с какими-то подозрительными типами... И так продолжалось до того злополучного дня, когда Тори, радостная и счастливая, раньше обычного вернулась из колледжа домой, сдав последний экзамен...

Через год с небольшим после их бегства из Уотер-холла Джилл ушла из жизни, и Тори осталась совсем одна... С тех пор прошло много лет, но каждый раз, вспоминая тот день, она испытывала мучительные страдания.

— Дядя вовсе не собирался вас разлучать, — тихо проговорил Винс, когда Тори закончила сбивчивое изложение событий десятилетней давности. — Он затеял поездку, надеясь помириться с твоей матерью. Но, как обычно, они поругались, и она отказалась ехать. Сказала, что и тебя не пустит. Роджер попросил меня, чтобы я все равно тебя привез. Несмотря на все протесты Джилл. Он ведь знал, как ты ждала этой поездки. Мне кажется, он надеялся, что Джилл одумается и поедет с нами. Но он явно не понимал, какая упрямая у него дочь. Что она не умеет прощать...

Его нескрываемая ненависть к Джилл отозвалась в душе Тори острой болью. Она хотела сказать хоть что-то в защиту матери, но не нашла подходящих слов.

— Возможно, у нее были причины не желать возвращаться домой... Вот почему она отослала то письмо назад,.. — проговорила Тори с грустью после долгой паузы. — В конце концов, все эти годы ты так плохо думал о ее дочери, то есть обо мне...

Винс пристально посмотрел ей в глаза, и Тори быстро отвела взгляд. Она знала, что у него сейчас на уме.

— Но если это Джилл послала тебя ко мне в комнату... Если ты пришла за ключами и вовсе не собиралась меня там застать, тогда почему так распалилась, когда я тебя поцеловал?

— Не знаю.

— А сейчас, когда я тебя целую, почему ты с такой готовностью мне отвечаешь?

— Не знаю!

— И, если судить по твоей версии тех событий, у тебя есть причины меня ненавидеть. — Винс, как и тогда, взял Тори за плечи и развернул ее лицом к себе. Теперь она при всем желании не могла избежать его испытующего, безжалостного взгляда. — Почему, Тори?

Она опустила глаза.

— Я скажу тебе почему, — решительно проговорил он, не дождавшись ответа. — Между нами есть что-то такое глубинное, что не подвластно ни времени, ни расстоянию, ни вражде. И ты это чувствуешь. Я вижу, я не слепой. Я... — Он тяжело вздохнул. Это был вздох глубоко прочувствованного раскаяния, выстраданного в полной мере. — Ты ведь тогда была совсем ребенком, но я до сих пор не знаю, каким чудом мне удалось удержать себя в руках и не заняться с тобой любовью в тот вечер. Игривая, соблазнительная, влекущая... и в то же время невинная...

Между ними как будто протянулась невидимая нить. Оба вдруг осознали не желание даже, а едва ли не жизненную необходимость раствориться во всепоглощающей страсти, неистовой и бесконтрольной. Это чувствовалось во всем. В хриплом голосе Винса, в том сладостном и одновременно мучительном напряжении, которое жгло Тори как огнем. И этот огонь — она знала — могла унять только ночь бесконечного наслаждения. Ночь с Винсом... Он снова вздохнул, и Тори замерла, ожидая, что он сейчас скажет... Но он повернул ключ зажигания, заводя двигатель.

— Поехали домой. — Вот и все, что она услышала.

7

В течение последующих недель отношения у Тори с Винсом начали восстанавливаться, как говорится, медленно, но верно. Они вместе разбирали вещи, обменивались мнениями и идеями по поводу обновления интерьеров: здесь надо будет повесить картину, здесь — переставить мебель, здесь — покрасить, здесь — поменять обои. Винс нанял рабочих, и переустройство дома пошло полным ходом.

— Что ты думаешь делать с Уотер-холлом, продать? — спросила Тори у Винса однажды утром, когда помогала ему снимать тяжелые шторы в столовой. Честно говоря, ей не хотелось, чтобы дом перешел в чужие руки.

— Я никогда его не продам! — заявил Винс с такой странной горячностью, что Тори невольно задумалась: что его так взволновало? Может быть то, что он все-таки не единоличный владелец дома? В последнее время он советовался с Тори во всем, что касалось Уотер-холла, таким образом признавая ее права. И в то же время, наверное, ему это было не очень приятно... Или нет? Тори терялась в догадках, но спросить напрямую боялась.

— А что, если я выкуплю твою долю? — предложила она в шутку.

По правде сказать, она не считала себя хозяйкой даже половины дома, а уж о том, чтобы претендовать на весь, у нее даже мысли не возникало.

— А у тебя хватит средств?

Винс спустился со стремянки и взял кружку с кофе, которую Тори уже давно принесла в столовую. Тори проигнорировала вопрос. А Винс и не ждал ответа. Он и так знал, что денег, которые Роджер оставил ей по завещанию, все равно недостаточно, чтобы выкупить его часть особняка, не говоря уж о прилегающих к дому угодьях.