Любовь — это серьезно - Страница 21

— Но если отцом буду я, тогда никаких сложностей не возникнет.

Он вдруг шагнул к ней.

— Очень смешно! — выдавила она.

Почему у нее так предательски дрожит голос?

— Отнюдь не смешно. — Его улыбка была откровенно циничной. — Задача не из легких — укротить тебя, дорогая, но заманчивая — познать женщину, чье происхождение более чем загадочно.

— То есть под стать твоему? — ехидным тоном отозвалась Тори, стараясь ничем не выдать того сладостного возбуждения, которое вскипало у нее в крови всякий раз, стоило лишь подумать о том, что он будет с ней делать, когда... Она тряхнула головой, отгоняя наваждение.

— В моем-то, как раз ничего нет загадочного, — хмыкнул Винс. — Если помнишь, отец Роджера официально усыновил моего отца после смерти своей первой жены... твоей прабабки. Отцу тогда было всего два года. Мой дед, который родом был из Ирландии, погиб в автомобильной катастрофе. Овдовев, моя бабушка опять вышла замуж. За отца Роджера. И взяла фамилию Ллойд, потому что ее первый брак был несчастливым и ей не хотелось, чтобы хоть что-то напоминало о нем. — Винс развел руками. — Таково мое происхождение.

— Чисто, не подкопаешься, — фыркнула Тори. — Как, впрочем, и все, что касается твоей персоны. Но, к несчастью, не все могут похвастаться тем, что в жизни у них все гладко и без осложнений. Как у некоторых...

— Сожалею, — сдержанно отозвался Винс.

Как же, сожалеешь! — подумала Тори. Она сомневалась, что Винс в своей жизни хоть кого-нибудь пожалел. Она даже не знала, способен ли он вообще испытывать нечто похожее на простое человеческое сочувствие. Он был такой же, как Роджер. Одного поля ягоды.

— Так ты намекаешь, что твоя жизнь была сложной и трудной. Я правильно понял, Тори?

Девушка опустила глаза, чтобы не выдать своих чувств.

— Ни на что я не намекаю, — прошептала она, и, повернувшись, шагнула к двери.

— Не хочешь со мной разговаривать? — Винс опередил ее и встал в дверях, загораживая дорогу. — Ты ведешь себя точно девочка-школьница. Да ты и похожа сейчас на школьницу с этим медведем и чумазой мордашкой. — Он провел большим пальцем по пятну у нее на щеке. Тори вздрогнула, но не успела отпрянуть. — Вот так уже лучше.

Кому лучше, а кому не очень... Тори почувствовала, как бешено колотится ее сердце.

— Что-то ты бледная, — заметил Винс, пристально глядя на нее. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Хорошо, — солгала она.

Его небрежное прикосновение и странное, неожиданное сочувствие, прозвучавшее в голосе, совершенно выбили ее из колеи.

— Да, что с тобой?! — продолжал Винс. — Боишься, что я на тебя наброшусь и покусаю? — Он усмехнулся, но вовсе не зло. Впечатление было такое, что он смеялся скорее над собой, чем над ней. — А я тебе кое-что принес.

Тори нахмурилась. Только теперь до нее дошло, что он держал в руках какую-то книгу.

Это был очень старый и пыльный том в красивом переплете из черной кожи с изящным золотым тиснением. Собрание прозаических произведений самого романтического из всех романтических поэтов Англии.

Тори уронила плюшевого медведя на кресло.

— Это же первое издание! — благоговейно выдохнула она, бережно открывая книгу. — Где ты его нашел?

— На чердаке.

На форзаце была какая-то надпись.

— Любимому Джонатану от Виктории, — прочла Тори вслух. — А кто они? — спросила она, поднимая глаза.

— Ты что, правда, не знаешь?

Тори опустила ресницы, не в силах выдержать пристальный, испытующий взгляд Винса.

— Нет. А должна знать?

Он смотрел на нее так, будто старался проникнуть в самые потаенные уголки ее души.

— Бедная непросвещенная девочка, — протянул он. — Моя сестрица действительно ничего тебе не рассказала... ничего, что тебе следовало бы знать.

Тори тяжело сглотнула. Во рту у нее пересохло. В горле слегка першило.

— Например? — выдавила она.

Однако он не стал вдаваться в подробности, молча развернулся и ушел...

На следующее утро Тори проснулась с жуткой головной болью. Горло тоже болело. Впечатление было такое, что она проглотила упаковку бритвенных лезвий. Тори едва нашла в себе силы поднять трубку внутреннего телефона.

— Я сегодня не буду завтракать, — сиплым голосом сообщила она миссис Андерсон. Каждое слово давалось ей с трудом. — И, пожалуйста, не присылайте никого убирать мою комнату. — Дайте мне умереть спокойно! — добавила она про себя, болезненно усмехнувшись.

К счастью, экономке хватило тактичности не задавать никаких вопросов. Вот почему Тори была несказанно удивлена, когда буквально через несколько минут кто-то постучал к ней в дверь и в ответ на ее жалобное «войдите» в комнату шагнул Винс.

— Что с тобой?

В элегантном темном костюме он смотрелся до омерзения здоровым и полным энергии. Особенно по сравнению со мной, расстроилась Тори. Страхолюдина, наверное, еще та. Непричесанная, неумытая. Щеки горят. В глазах — тоска.

— У меня бубонная чума! — прохрипела она. — А в горле сидит такой маленький человечек и рвет мне миндалины. — Она безотчетно поднесла руку к горлу. — Так что ты лучше не подходи, а то заразишься.

Но он подошел к ее кровати.

— Я давно уже заражен. — Винс положил ладонь ей на лоб, потрогал висок, потом осторожно надавил пальцами по обеим сторонам ее шеи. Прикосновения его были нежными и осторожными, руки — приятно прохладными. — У тебя температура. И гланды распухли.

А твои руки пахнут хорошим одеколоном, мысленно ответила ему Тори. И когда ты дотрагиваешься до меня, по телу бегут мурашки. Но разве такое скажешь вслух?